Ксения Будалина — девушка из Кургана, ставшая участницей популярного шоу «Пацанки» на телеканале «Пятница!».

пацанки

На этом проекте из девчонок, к которым как раз более применимо было бы слово «пацанки», делают истинных леди. Сейчас на проекте осталось три девушки–финалистки. Ксюша вернулась домой, немного не «дотянув» до финала. Получила ли она от проекта то, что хотела, как складывалась ее жизнь под прицелом телекамер и что сейчас происходит в ее судьбе — в эксклюзивном интервью, подготовленном при содействии телеканала «Пятница!»

— Ксюша, расскажи немного о себе, о своем детстве, взрослении и о том, почему ты пошла на проект «Пацанки»?

— Я пошла на проект, чтобы измениться и доказать в первую очередь своим родителям, что могу быть другим человеком.

пацанки

Проблемы с родителями у меня начались в подростковом возрасте. Во-первых, были были проблематичные отношения между родителями, и я это все видела на протяжении своего взросления. На меня это давило, и я пыталась абстрагироваться. Во-вторых, было давление со стороны родителей, когда они начинали как канат меня перетягивать. Старалась отвлекаться от этого, находя какие–то компании по интересам. Тогда мне нравилось похулиганить, выпить, покурить — все зависело от тех компаний, с которыми я проводила время.

— Где и когда проходили съемки? Как ты прошла кастинг? Выбирали самых «отмороженных» девочек? Кем ты была до проекта, где работала, училась?

— До проекта я не работала, бросила учебу и занималась непонятно чем. Однажды я сидела, пила вино, смотрела «Ревизорро» на «Пятнице!» и как раз увидела информацию о кастинге. Думала: попробую, напишу, а меня все равно не возьмут. Заполнила анкету и вообще забыла про это. Также было и на кастинге, когда я вышла из дверей, то даже не помнила, что говорила за ними. Вообще кастинг сложно морально проходил для меня. На кастинге была Лиля (психолог), и она спрашивала про личные вещи, расковыривала душу, можно сказать.

— Девочки-пацанки были для тебя соперницами или подругами? Поддерживаете ли вы отношения сейчас? Сложно ли вообще было строить отношения с «пацанками»? Как ты чувствовала себя среди них?

— Нам было очень сложно с девочками. Особенно в самом начале. Мне кажется, на проект все шли как на войну. А потом мы сами, не ожидая от себя и прекрасно понимая, что у нас конкуренция, настолько сдружились все, что нам очень и очень сложно было соперничать друг с другом. Особенно было сложно, когда были какие–то командные испытания, пересекались интересы и нужно было тянуть одеяло на себя.

пацанки

Сейчас я практически со всеми девочками общаюсь. Особенно поддерживаю связь с теми девчонками, с которыми я была до конца, когда нас осталось 6–7 человек.

— Кого ты могла бы назвать настоящим другом или же врагом?

— Я всегда говорила, когда мы записывали интервью, что друзей у меня нет на проекте. Я прекрасно понимала, что в «Школе леди» у меня есть цель, и заводить друзей нет смысла. Но были люди, к которым я очень тепло и хорошо относилась, те, кто на то время мне был дорог.

— Как думаешь, кто из девочек станет победительницей?

— Я могу сказать, что в первый день, когда я увидела девчонок, было абсолютно непонятно, кто может стать лидером в коллективе. Была такая вакханалия! А уже по истечению двух–трех недель все начало вставать на свои места. Был такой момент, когда Настя Кузнецова производила впечатление лидера, но я ее таковой никогда не считала. Есть такое понятие «душа компании», так вот Настя — душа компании. А лидер… это другое.

По человеческим качествам лидером для меня всегда была Катя Хорошенко. Когда у нас были командные испытания, и я была с ней в команде, то Катя всегда могла организовать, поддержать, никогда не давала никому опускать руки. Все эти качества — качества лидера. И ее команда, когда она была капитаном, никогда не проигрывала.

— Как складывались отношения с молодыми людьми, которые присутствовали с вами на разных испытаниях?

— У нас вариантов не было: стоит еда, стоят напитки, все равно общаться надо.

пацанки

Но было весело. На проекте у нас было правильное питание, и в начале, когда мы еще не привыкли к нему и были всегда голодные, то договаривались, что будем только есть на этих вечерах, а не общаться. Но попозже мы привыкли и радовались овсянке с ягодами по утрам.

— Были ли постановочные моменты на шоу?

— Я не знаю, для кого они были постановочные. Может у съемочной группы есть сценарий определенной цепочки, которая должна происходить, но для нас этого не было. Мы плыли по течению. Если мы ругались, то битвы у нас были не на жизнь, а на смерть. И не только на камерах такое происходить могло, но и без них, даже просто из–за бытовых проблем.

— Как строился ваш распорядок дня на проекте? Что вы там ели на завтраки, обеды и ужины, кто их вам готовил?

— У нас было правильное питание. С утра, например, были овсянка, омлет, творог.

В своей обычной жизни мы же привыкли есть что хотим и когда хотим, а на проекте контроль питания — никакого хлеба, жареного, сладкого.

— Был ли алкоголь, сигареты в свободном доступе?

— Нет, не в свободном доступе. Да, на каких–то испытаниях стояли бокалы, но в любом случае — кто хочет пьет, а кто хочет не пьет. Это зависит сугубо от человека.

пацанки

Без сигарет было трудновато, и, как вы видели на экране, когда были вечеринки на финальных испытаниях и приходили молодые люди, мы не упускали возможность воспользоваться случаем.

— Что было самым сложным на проекте, а что стало самым ярким и приятным воспоминанием?

— Для меня самым сложным были уроки психологии. Я никогда не открываюсь и не считаю нужным говорить о своих проблемах и переживаниях, а на проекте ты мало того, что об этом говоришь, ты еще и делаешь это на всю страну. Сидишь на уроке, рассказываешь и прекрасно понимаешь, что об этом узнают все. Это было сложно — осознавать, что о твоих слабостях и неудачах узнают все.

На самом деле самым ярким для меня воспоминанием стали девчонки. Когда я уходила, то была безумно рада, что на этом проекте познакомилась с многими людьми. Несмотря на трудности и нервные срывы было дико круто.

— На экранах было довольно много взрывных и эмоциональных моментов, а что осталось за кадром? Сильно ли отличается «экранная» жизнь от того, что происходило без камер?

— Я прекрасно понимаю, что все, что происходит, не уместить в один двухчасовой эфир. И, например, зрителям не совсем понятны те или иные наши мнения, которые мы высказываем во время интервью. Но это просто потому, что эти моменты (неприязни или чего–то хорошего) иногда происходят за кадром.

Даже в то время, когда не было камер, нам психолог Лилия, например, всегда уделяла внимание и говорила, что мы можем обратиться к ней в любой момент. Я всегда подходила, не стеснялась, спрашивала и говорила о том, что меня волнует. А она давала мне какие-то определенные наставления — как себя вести в определенных ситуациях, разобраться в себе, сделать из этого выводы. Всего не покажешь.

— Трудно было справляться с эмоциями, выслушивать критику, сдерживать себя? Часто ли случались срывы, истерики? Как ты с ними справлялась?

— Я не умею воспринимать критику. У меня есть такое, что лучше обо мне говорить хорошо, либо вообще ничего не говорить. И были моменты, когда я злилась и обижалась, ведь мне казалось, что меня недооценили. Но в любом случае я не считаю это огромной проблемой. Да, это нехорошее качество, но я хотя бы это понимаю.

— Скучала ли ты на проекте о ком-то, кто остался в Кургане?

— По родителям. Несмотря на то, что у нас тогда очень–очень сложные взаимоотношения были, я безумно по ним скучала.

— Твои родители не приехали повидать тебя на проекте, обижена ли ты на них за это? Как сейчас у тебя складываются отношения с ними? Чем занимается твоя семья?

— Я не обижена на ту ситуацию вообще. Я тогда прекрасно знала, что, если будет родительский день, то ко мне родители не поедут. Но это не потому что они не хотят, а потому что мои родители пожилого возраста и у них проблемы со здоровьем. Им бы очень сложно дался перелет и эмоции от встречи. Тем более, что моя мама тогда была на реабилитации после тяжелой операции. Я все понимала.

Благодаря урокам психологии, я теперь почти «буддист». Я теперь ухожу от конфликтов. Если мама чем-то недовольна, я говорю: «Мама, все нормально». Я ухожу от конфликтов, не считаю это прагматичным. Я в основном за этим и шла на проект «Пятницы!». Мне был важен этот момент психологии. Мне нужно было разобраться в себе и многие вещи разложить в голове по полочкам, но самостоятельно я этого сделать не смогла.

— Как думаешь, что помешало тебе дойти до финала?

— Я думаю, мои амбиции. Откровенно говоря, у меня уже сдали нервы, когда Катя Ермакова уходила, и мы с ней были двумя претендентками на выгон.

Это сложно морально. Ты каждый день ломаешь себя, переступаешь через какие–то свои принципы. Плюс камеры, за тобой почти всегда смотрят, наблюдают. Это все копилось и становилось все сложнее и сложнее. В общем, я была полна энтузиазма недели до восьмой, а потом погасла. Был такой момент, когда мне преподаватели сказали: «Ксения, вы опустили руки». И да, это было так.

— Как изменилась твоя жизнь после проекта? Получила ли ты от проекта то, что хотела? Изменил ли он тебя, сделал леди?

— Я думаю, что до леди мне еще далековато. Но я очень многое для себя приобрела. У меня немного отстраненное понятие о том, кто такая леди, пока я себя таковой не считаю. Но я стала более женственной, мягкой и уравновешенной, и для меня это важно.

— Осталось ли в рамках проекта то, о чем ты сейчас жалеешь?

— Да, есть такие моменты. Когда я смотрела некоторые серии, то думала, почему поступила именно так, могла ведь сделать иначе. В большинстве случаем я жалею о том, что в какие–то определенные моменты я не настояла на своем, и какие–то ситуации пускала на самотек.

В неделю, когда меня выгнали, у нас было испытание: найти по уликам продукты и составить из них блюдо. Мы были разделены на команды, и я единственный человек в нашей группе, который догадался, что нам нужно приготовить жульен. Тогда мы сделали другое блюдо и не победили. И я до сих пор думаю, почему не настояла на своем, ведь знала, что это жульен.

— Общаешься ли ты сейчас с кем-то из «прошлой» жизни, которая была до проекта?

— Я общаюсь со всеми. Я по–прежнему люблю своих друзей, ведь это близкие мне люди. Они меня всегда поддерживают и никогда не бросят. Я им доверяю так же, как и они мне. Просто я теперь разграничиваю и знаю то, что мне нужно и не нужно.

— Возможно ли вообще, по твоему мнению, сделать из пацанки леди, и где та грань, которую леди не должна переступать, чтобы не перестать быть леди? Что самое «страшное» (поступок, поведение, слова), где тот предел, что может позволить себе леди?

— Для меня леди— это английская дама, которая соблюдает этикет и у нее определенная манера общения. Когда я произношу это слово у меня ассоциация с Кейт Миддлтон. Для меня она леди.

пацанки

Наших преподаватели тоже можно назвать леди, если отталкиваться от того образа, который представал перед нами на проекте. Эталоном, например, европейской дамы была Татьяна Алексеевна. Моим любимым преподавателем являлась Лаура Альбертовна — она очень интересная женщина.

— Чем занимаешься сейчас, учишься, работаешь, занимаешься семейными делами? Какие планы на будущее? Мечтаешь ли ты о семье, и если да, то какой ты ее себе представляешь?

— Я сейчас не работаю, потому что с работой в данный момент проблематично. Я хожу на курсы скетчинга — это рисование, учу онлайн английский язык и набираю портфолио, потому что мне нравится фотографироваться.

Я не могу сказать, что семья — это моя мечта. На данный момент мне 23 года, и я мечтаю о других вещах — о своем становлении как личности, о чем–то материальном, но пока не о семье.

Может, к годам 27 годам у меня будет муж, маленький человек, квартира, машина и работа — все по стандарту.

— Любимый советский мультик?

— Был мультик в детстве, который мне очень нравился, но его названия я не вспомню сейчас. Но там была песенка такая: «Погода была ужасная, принцесса была прекрасная» и наоборот. Мне очень нравилось!